122-мм пушка А-19 в исторической ретроспективе — различия между версиями

Версия 09:40, 2 мая 2012

Историю 122-мм корпусной пушки А-19 применительно к обоим её вариантам трудно назвать как неизвестной, так и достаточно подробно освещённой. В монографии А. Б. Широкорада «История отечественной артиллерии» и справочнике В. Н. Шункова «Оружие Красной Армии» приведены базовые сведения по этапам разработки орудия, но по сравнению с детальными архивными исследованиями отечественного танкостроения М. Н. Свирина и М. В. Коломийца имеющийся объём информации по этой артиллерийской системе довольно скромен. А это никак не соответствует роли пушек А-19 в Великой Отечественной войне, не считая прочих вооружённых конфликтов, где им доводилось участвовать, а также долгой службы в условиях мирного времени. Поэтому, до появления посвящённого А-19 подробного обзора её разработки и совершенствования, будет вполне уместным на основании имеющейся информации в какой-то мере восстановить то, что осталось за кадром кратких справочных сведений.

Предпосылки

Калибр 122 мм (более точно 121,92 мм — 4,8 дюйма или 48 линий) является сугубо «отечественным» как в гаубичной, так и в пушечной ипостаси. Он возник в результате теоретических изысканий артиллерийских специалистов Российской Империи в середине первого десятиления XX века для нужд гаубичной артиллерии и впоследствии прочно закрепился как в ней, так и в дальнобойных советских пушках корпусного и армейского звена. До Второй Мировой войны и во время её ни одна другая промышленно- и военно-развитая держава не строила серийных орудий этого калибра и только с середины 1950-х годов появились китайские лицензионные и нелицензионные копии советских 122-мм артиллерийских систем. Более того, с уверенностью можно утверждать, что появление пушки А-19 состоялось именно благодаря отечественной военно-исторической специфике.

Развитие артиллерийского дела в самом конце XIX века, начале следующего и по ходу Первой Мировой войны привело к достаточно сильной конвергенции материальной части всех сражающихся сторон. Наиболее характерными, если не учитывать стационарные и полустационарные орудия большой и особой мощности, были:

• лёгкие полевые пушки калибра 75—77 мм;
• лёгкие полевые гаубицы калибра 105—122 мм;
• полевые пушки калибра 105—127 мм;
• тяжёлые полевые гаубицы калибра 150—155 мм;
• тяжёлые полевые и осадные пушки калибра 150—155 мм.

Казалось бы, что системы, относящиеся к третьей категории, могут считаться в числе идейных предков А-19. Известно же, что знаменитая 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 ведёт свою родословную от 152-мм осадной пушки системы Шнейдера обр. 1910 г., которая однозначно принадлежит последней группе в приведённом выше списке. Но это впечатление обманчиво — в русской, а позже советской артиллерии представителями третьей категории были 107-мм пушки обр. 1910 г., обр. 1910/30 гг. и обр. 1940 г. (М-60). Своим происхождением А-19 обязана не полевым, а морским 120-мм артиллерийским системам Канэ, которые устанавливались на военные корабли различных классов. В годы Гражданской войны ими вооружали импровизированные канонерские лодки, сражавшиеся на внутренних водных путях страны, а также тяжёлые бронепоезда. Таким образом, одна из самых знаменитых советских пушек возникла как осмысление опыта маневренных, а не позиционных боевых действий. Это вряд ли бы оказалось в поле зрения западных военных специалистов, сосредоточенных на анализе «окопной войны» Западного фронта. Кроме того, 120-мм морские пушки Канэ всегда на кораблях и весьма часто на бронепоездах устанавливались на тумбовых установках, дозволяющих быстрый манёвр огнём в обоих плоскостях наводки, что однозначно давало им преимущество перед 107-мм полевыми пушками на однобрусных лафетах, не говоря уже о более массивном и эффективном фугасном снаряде.

Стоит отметить, что при равном угле возвышения вследствие более высокой начальной скорости 120-мм морская пушка Канэ имела преимущество над 107-мм полевой по дальности огня. Однако у последней лафет ограничивал диапазон угла вертикальной наводки величиной 37° против 25° у стандартного станка Металлического завода для пушки Канэ. Это соответствовало наибольшей дальности огня фугасным снарядом в 12,5 км для 107-мм калибра и 11,3 км для 120-мм. Впрочем, в ассортименте боеприпасов морского орудия имелся так называемый полубронебойный снаряд, в котором взрывчатки было даже больше чем в фугасной гранате, а он при угле возвышения в 25° был способен улететь на 13,2 км. Для орудий береговой обороны имелась монтировка с максимальным углом возвышения 38°, что давало им возможность обстреливать цели, недоступные для 107-мм полевой пушки обр. 1910 г.

В итоге все вышеперечисленные обстоятельства уже к январю 1927 года привели советских военных специалистов и конструкторов оборонной промышленности к идее очень мощной для того времени полевой пушки, обладающей большой дальностью стрельбы, широкими возможностями по манёвру огнём и предназначенной для корпусного звена армейской иерархии. Учитывая состояние экономики, промышленности и образования СССР, трудно не назвать задачу создания такой артиллерийской системы как минимум чрезмерно оптимистичной. Ведь на тот момент ещё не были получены даже первые результаты модернизаций доставшегося в наследство от Империи орудийного парка, а ближайшим по времени создания новым серийным образцом, разработанным своими собственными силами, была крайне консервативная по конструкции 76-мм полковая пушка обр. 1927 г. — на большее просто не хватало ни опыта, ни персонала, ни материально-технических ресурсов. Но надо отдать должное смелости и даже в какой-то мере дерзости в хорошем смысле этого слова советских специалистов — они с самого начала поняли, что даже усовершенствованная 107-мм пушка обр. 1910 г. уже не будет современным орудием и вести работы надо с прицелом как минимум на средне-, если не на долгострочную перспективу. Редкий случай, когда в целом результат оправдал ожидания — история советской артиллерии в те годы была наполнена разными, весьма смелыми и дорогостоящими экспериментами, которые кончились просто ничем, если не считать малополезной траты времени, труда, металла и прочих материалов. Но об этом чуть позже.

Создание и развитие

В соответствии с поставленной задачей необходимо было определить калибр, баллистическое решение для нового орудия и, как следствие, решить вопрос о снабжении его боеприпасами. В этом плане возникает один интересный нюанс — а почему был выбран калибр 122 мм? Для артиллерийской системы, у которой не существовало ранее непосредственного предшественника, в принципе можно было бы использовать любой подходящий калибр. Естественно, что наиболее логично спроектировать пушку под имеющиеся в распоряжении боеприпасы. В 1927 году на вооружении РККА и РККФ состояли разнообразные снаряды калибров 120 и 130 мм для морских орудий, а также 122-мм фугасные и осколочные гранаты, а также шрапнель для полевых гаубиц. Казалось бы, что всё ясно — исходя из принципа совместимости по боеприпасам с существующими полевыми артиллерийскими системами выбрали калибр 122 мм, рассчитывая на возможность ведения ими стрельбы на уменьшенном заряде, а для полного раскрытия потенциала орудия разработать новое семейство пушечных снарядов. Хотя 120-мм пушка Канэ имела в своём боекомплекте и бронебойные, и фугасные, и осколочные боеприпасы, и даже шрапнель, но всё же морские снаряды проходят «по другому ведомству», а сухопутные войска и флот всегда были в какой-то степени антагонистичны друг другу.

Только вот документального подтверждения этой логике пока нет — в кратком руководстве службы и таблицах стрельбы для А-19, изданных в 1944 году, в ассортименте её боеприпасов значится всего один гаубичный осколочно-фугасный снаряд дальнобойной формы ОФ-462. Поскольку эти документы послужили основой для соответствующего раздела монографии А. Б. Широкорада, последняя не может добавить ничего нового по данному вопросу. В принципе, 122-мм гаубица М-30 могла стрелять не только упоминавшейся выше дальнобойной гранатой ОФ-462, но и старыми боеприпасами 460-го семейства на уменьшенных зарядах, близкими по мощности полному заряду 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. Т. е. в принципе «хардверной» несовместимости старой 122-мм гранаты Ф-460 и каморы А-19 не было. Можно возразить, что динамические нагрузки при движении снаряда в более длинном стволе, несмотря на уменьшенный заряд, создавали угрозу раскалывания боеприпаса, но тогда в руководстве службы и таблицах стрельбы обязательно была бы запись о запрете стрельбы гранатами старых типов. Но её там нет. Более того, краткое руководство службы, изданное в 1944 году, предназначалось для корпусного дуплекса целиком, т. е. в нём приведены необходимые сведения и для 122-мм пушки А-19, и для 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20. И там нет ни слова о 152-мм гранатах старых типов, которыми МЛ-20 совершенно спокойно могла вести огонь. По всей видимости, уже в то время указания о стрельбе боеприпасами старых типов окончательно потеряли актуальность и были изъяты из соответствующей литературы.

Поэтому в итоге этого довольно пространного экскурса в сторону вопроса о боеприпасах можно с высокой вероятностью сделать вывод о том, что в начале своего пути будущая А-19 рассчитывалась и для стрельбы старыми 122-мм гранатами. Однако поскольку её развитие шло весьма небыстро (первые серийные орудия были сданы заказчику во второй половине 1935 года, а официально система была принята на вооружение РККА уже в следующем, 1936 году), то такая возможность скорее всего просто стала неактуальной — на момент, когда немногочисленные ещё пушки поступили в войска и для них были составлены руководство службы и таблицы стрельбы, они были надлежащим образом обеспечены снарядами 471-го и 462-го семейств, чтобы вносить в документацию избыточную информацию о старых типах боеприпасов. Некоторую ясность здесь могли бы внести полные таблицы стрельбы довоенных лет, особенно тот их раздел, который перечисляет все случаи запрета стрельбы определёнными видами снарядов.

Долгая разработка орудия, в свою очередь, была ожидаемо обусловлена полным отсутствием опыта создания артиллерийских систем такого класса. Кроме того, развитие не было сосредоточено в ведении какой-либо одной организации: на первоначальном этапе за него был ответственен Артиллерийский комитет во главе с известным конструктором Ф. Ф. Лендером, затем — Орудийно-арсенальный трест под руководством С. П. Шукалова, а доработку произвел коллектив инженеров конструкторского бюро завода № 38. На опытных образцах испытывались различные конструктивные решения — дульный тормоз, стволы лейнированного и скреплённого типов. В итоге ствольная группа оказалась достаточно удачным воплощением задуманных идей. Сложнее дело обстояло с лафетом. От новой пушки требовались высокие характеристики по углам вертикальной и горизонтальной наводки, а также приспособленность к перемещению только механической тягой с достаточно высокой скоростью. Это диктовало необходимость подрессоривания и не позволяло использовать хорошо освоенную конструкцию однобрусного лафета. В результате было принято решение установить ствольную группу на лафете с раздвижными станинами, что для начала 1930-х годов было однозначно прогрессивным шагом. Минусом опять-таки было отсутствие опыта и в этом случае удачно «проскочить» возникшие трудности как это было со ствольной группой не удалось. Отсутствие автоматического выключения подрессоривания, не совсем его удовлетворительная работа при движении по бездорожью, а также совмещённый механизм уравновешивания ствола и вертикальной наводки были главными недостатками лафета 122-мм корпусной пушки обр. 1931 г. Последний «отличился» крайне медленным изменением угла возвышения, что в ряде боевых ситуаций было чревато для расчёта и орудия фатальными последствиями.

Довольно интересен в создании А-19 следующий момент. На рубеже 1920-х и 1930-х гг., когда имелась возможность в рамках военно-технического сотрудничества с Веймарской республикой воспользоваться услугами немецких конструкторов, в числе заказанных фирме «Рейнметалл» прототипов артиллерийских систем не было орудия соответствующего класса. Вариантов, объясняющих это обстоятельство, в принципе немного — либо текущие работы по А-19 считались продвигающимися довольно успешно, а потому помощь просто не требовалась, либо они имели высокий уровень секретности, не дозволяющий по ним международное сотрудничество.

Так или иначе, но от январского «чистого листа» 1927 года с постановлением о начале разработки А-19 до её официального принятия на вооружение РККА 13 марта 1936 года прошло более девяти лет. Причём дорабатывать конструкцию пришлось уже по ходу начавшегося серийного производства с учётом недостатков, выявленных уже по ходу повседневной эксплуатации системы в войсковых частях. Но это время не прошло зря — разработанный для А-19 лафет был использован для создания 152-мм пушки обр. 1910/34 гг.; полученное за его счёт повышение боевых свойств этого орудия по сравнению с первой модернизацией бывшей 6-дюймовой осадной пушки Шнейдера обр. 1910 г. оказалось довольно существенным. Фактически был создан дуплекс, обладающий неоспоримыми преимуществами в производстве и эксплуатации перед двумя различными по конструкции образцами артиллерийского вооружения. Дальнейшее его совершенствование производилось Пермским заводом под руководством Ф. Ф. Петрова. Сначала лафет более современной конструкции 52-Л-504А был спроектирован для 152-мм ствольной группы пушки обр. 1910/34 гг., а затем его скомбинировали и с аналогичной частью 122-мм пушки А-19. Полученный опыт и набравшая силы отечественная промышленность позволили провести модернизацию орудия гораздо быстрее, 29 апреля 1939 года оно было принято на вооружение РККА под официальным названием 122-мм корпусная пушка обр. 1931/37 гг., но её заводской индекс оставили прежним. В том же году, но несколько позже этот вариант заместил своего предшественника на сборочных линиях сталинградского завода «Баррикады». В дальнейшем значительных изменений, за исключением замены колёс (спицованных литых на сдвоенные с шинами из губчатого каучука), конструкция А-19 в военное время не претерпевала.

Подводя итог всему процессу развития А-19, можно сказать, что поставленные цели были выполнены практически полностью своими собственными силами — Красная армия получила дальнобойную, мощную и в меру мобильную (пожалуй разве что в этом плане можно было достичь большего) артиллерийскую систему. К сожалению, не всем участвовавшим в её разработке довелось увидеть это — достаточно вспомнить судьбу С. П. Шукалова, да и экспозиция музея Пермского завода с архивной информацией по его репрессированным сотрудникам свидетельствует о том, каким скорым на расправу было то время. Причём весьма вероятно, что сами сотрудники предприятия (имеется в виду история параллельной разработки гаубиц-пушек МЛ-15 и МЛ-20 на Пермском заводе) не гнушались ради достижения своих целей написанием доносов на «конкурентов», а там уж как получится... Пушки совершенствовались, а человеческая природа оставалась прежней. Но в целом, пусть и за долгих 12 лет, проделанную работу можно оценить как весьма успешную. По точке зрения автора, в немалой степени за это было ответственно то обстоятельство, что делали нормальную, классическую артиллерийскую систему, а не универсального зенитно-дивизионного «кентавра» или искали, по образному выражению М. Н. Свирина, вечно ускользавшее «сокровище мадам Петуховой» в лице динамореактивных пушек Курчевского. Но при этом излишне обольщаться и быть «архигордым ура-патриотом» тоже не стоит. Хотя бы потому, что не одна А-19 требовалась РККА, самостоятельно разработать и внедрить в серийное производство в приемлемый срок практически все прочие классы орудий — противотанковых, полевых, зенитных, горных, большой и особой мощности — советские инженеры всё-таки не смогли, а потому широкое заимствование передового иностранного опыта и покупка оборудования за рубежом были необходимы как воздух.

Производство

История серийного производства 122-мм корпусных пушек обеих модификаций также содержит несколько достойных внимания моментов. Изначально А-19 выпускалась сталинградским заводом «Баррикады» и объёмы поставляемых заказчику орудий были невелики (см. соответствующую таблицу в Приложении 2). Они значительно выросли, начиная с 1938 года, что совпало с больши́м количественным увеличением численности Красной Армии — международная обстановка становилась всё более напряжённой и угроза войны становилась всё более явной. Своего пика изготовление пушек этого типа (469 шт.) достигло в 1940 году. В следующем году производство А-19 передали заводу № 172 в Перми и, несмотря на начавшиеся крупномасштабные боевые действия, в течение 1941—43 гг. оно в среднем сохранялось на уровне около 400 орудий в год. Для сравнения, выпуск второй компоненты корпусного дуплекса — гаубицы-пушки МЛ-20 — достаточно сильно возрос после июня 1941 года и в своём пике, пришедшемся на 1942 год, составил 1809 шт.

Но с 1943 года наблюдается резкое снижение поставок в армию буксируемых МЛ-20, а в 1944 году — и А-19, хотя применительно к последней столь ярко выраженного спада всё-таки не было. Причина этого вполне очевидна — в РККА появился новый род войск — самоходная артиллерия. С февраля 1943 года началось серийное производство тяжёлой САУ СУ-152, а в декабре того же года её на конвейере Челябинского Кировского завода сменила ИСУ-152. Однако, согласно практически всем отечественным историкам бронетанковой техники (группа авторов под руководством И. Г. Желтова, М. Н. Свирин), поставщик бронекорпусов ИСУ для ЧКЗ — Уральский завод тяжёлого машиностроения — преуспел в своей деятельности настолько, что новые машины стало нечем вооружать и это стало причиной появления ИСУ-122, вооружённой 122-мм пушкой А-19С. При этом также упоминается, что на складах имелось достаточное количество стволов для изготовления последних (в целом качающиеся части А-19 и А-19С имели заметные отличия в конструкции, вызванные разным способом их установки на лафет полевого орудия и в САУ). А как видно из данных по производству 122-мм корпусных пушек, его объём в 1943 году был намного ниже по сравнению с МЛ-20 и МЛ-20С (414 орудий против 1002 буксируемых МЛ-20, 671 СУ-152 и 35 ИСУ-152, в сумме 1706 стволов). И только начиная с 1944 года положение в целом между калибрами 122 и 152 мм несколько выровнялось, да и то большей частью за счёт чисто танковой пушки Д-25Т, а применительно к объёмам изготовления А-19/А-19С и МЛ-20/МЛ-20С превосходство осталось за последними. Исходя из всего этого можно сделать вывод, что в корпусном дуплексе А-19 играла скорее подчинённую, нежели чем ведущую роль. Даже лучшие её противотанковые качества не изменили этого положения, хотя в 1943 году предлагалось в качестве срочной меры против новой тяжёлой немецкой бронетехники увеличить выпуск А-19 за счёт МЛ-20. Причины этого явления скорее всего кроются в позиционировании как той, так и другой артиллерийской системы в войсках, что и рассматривается в следующем разделе.

Приложение 3

Приложение 4

Приложение 5

Приложение 6

Использованная литература

• Главное артиллерийское управление Красной Армии. 122-мм пушка обр. 1931/37 г. и 152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. Краткое руководство службы. — М.: Военное издательство Народного комиссариата обороны, 1944.
• Иванов А. Артиллерия СССР во Второй мировой войне. — СПб.: Нева, 2003. — 64 с. — ISBN 5-7654-2731-6
• Свирин М. Н. Самоходки Сталина. История советской САУ 1919–1945. Эксмо и др., Москва 2008, ISBN 978-5-699-20527-1.
• Солянкин А. Г., Павлов М. В., Павлов И. В., Желтов И. Г. Советские тяжёлые самоходные артиллерийские установки 1941-1945 гг. -М.: ООО Издательский центр «Экспринт», 2005. -48 с. ISBN 5-94038-080-8
• Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии. — Мн.: Харвест, 2000. — 1156 с., илл. с. — ISBN 985-433-703-0
• Шунков В. Н. Оружие Красной армии. — Мн.: Харвест, 1999. — 544 с. — ISBN 985-433-469-4