armor.photos / Tanks / WWII / T34 / tovictory

Т-34: путь к Победе

К. М. Слободин, В. Д. Листровой

(Т-34: путь к Победе : Воспоминания танкостроителей и танкистов / Сост. К. М. Слободин, В. Д. Листровой; Предисл. А. А. Епишева. — X.: Прапор, 1985. — 235 с.)

Максарев Юрий Евгеньевич (1903—1982), генерал-майор инженерно-танковой службы, Герой Социалистического Труда. Член КПСС с 1921 г. Кузнец, инженер, директор завода, министр, председатель Государственного комитета при Совете Министров СССР, делегат XIX, XX, XXIII-XXV съездов КПСС. Депутат Верховного Совета СССР ряда созывов. Лауреат Государственной премии СССР. Награжден семью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Суворова I степени, Кутузова II степени. Воспоминания написаны специально для настоящего издания.

Ю. Е. МАКСАРЕВ

Лавина из 35 тысяч танков

В октябре 1938 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) я был назначен директором Харьковского завода № 183 имени Коминтерна. Перед конструкторским бюро и коллективом завода стояла задача форсировать создание нового танка и развернуть его производство.

В Ленинграде, где работал раньше, мне приходилось заниматься бронетанковой техникой, в частности, производством тяжелого трехбашенного гиганта СМК, и я не был новичком в этом деле.

На харьковском заводе были в то время сосредоточены лучшие силы отечественного танкостроения. Местные специалисты имели очень высокую квалификацию и большой опыт конструирования и производства танков. Главным конструктором был назначен уже успевший проявить себя в танкостроении Михаил Ильич Кошкин. Парторгом ЦК ВКП(б) и главным инженером были присланы выпускники Военной академии механизации и моторизации РККА Алексей Алексеевич Епишев и Сергей Несторович Махонин.

Работа шла в высоком темпе. К моему приходу основные решения нового танка А-20 уже достаточно четко просматривались, причем не только в чертежах, но в значительной степени и в металле. Проблем тоже хватало. Их решение требовало больших усилий, энтузиазма, изобретательности. И, надо сказать, коллектив завода не жалел сил, стремясь наилучшим образом и в кратчайшие сроки выполнить задание Родины.

Каждый день выдвигал новые вопросы. Особенно запомнились споры вокруг движителя будущей машины. Дело в том, что все средние танки того времени оснащались одновременно гусеничным и колесным движителями. Именно таким должен был быть и наш танк А-20. Однако в ходе работы возникло сомнение: нужен ли танку колесный ход? Ведь передвигаться ему предстоит скорее всего не по шоссе, а по бездорожью. Да и сомнительно было, что в боевых условиях, на виду у противника танкистам удастся снимать или надевать гусеницы.

Словом, М. И. Кошкин, его ближайшие помощники А. А. Морозов, Н. А. Кучеренко и другие загорелись «гусеничным» вариантом, который значительно упрощал конструкцию, делал ее легче. А это открывало возможность усилить броню и вооружение танка.

Идея Главного конструктора была поддержана. Мне удалось заручиться согласием заместителя наркома А. А. Горегляда и начальника Технического управления Главного автобронетанкового управления И. А. Лебедева на разработку двух вариантов машины — колесно-гусеничного и чисто гусеничного.

3 ноября 1939 года К. Е. Ворошилов, В. А. Малышев и И. А. Лихачев доложили Центральному Комитету ВКП(б), что советские танкостроители создали танк, равного которому в мире нет.

Освоение новой машины на заводе шло довольно туго. Не хватало необходимого оборудования. Потребовалось изготовить большое количество приспособлений, штампов и другой оснастки. По моей просьбе Главк выделил заводу три шестишпиндельных автомата для выпуска болтов и два многорезцовых станка. Технологи «авралили», стремясь обеспечить технологическими картами все цеха, участки, отдельные рабочие места. Контрольная служба организовала жесткий контроль не только деталей и узлов машины, но и приспособлений, инструмента.

К тому же, понимая, что гитлеровская Германия, уже развязавшая вторую мировую войну в Европе, не остановится перед нападением па нашу страну, мы готовили все приспособления и инструмент в количествах, предусмотренных мобилизационным планом. А. А. Епишев и С. И. Махонин возглавили специальную бригаду по проверке готовности к удвоению выпуска в случае нападения на нашу страну.

В ходе работы бригада выяснила, что для обеспечения мобплана нам не хватает электросварщиков, маловато сварочных трансформаторов, стендов для сборки и сварки корпусов и башен. Положение складывалось тревожное.

В те дни, к нашему счастью, на завод приехал Евгений Оскарович Патон, выдающийся специалист в области автоматизации электросварки.

Поначалу наши сварщики, технологи, контролеры и военпреды весьма скептически отнеслись к идее сваривать броню автоматами. Пришлось мне своей властью принять решение, обязывающее цеха изготовить по чертежам Института электросварки установку для автоматической сварки толстых броневых листов, а сварочную головку взялся изготовить сам институт.

И вот все готово к испытаниям. Взглянуть на «чудо» явились наши сварщики-броневики, технологи бронекорпусного производства, конструкторы, руководители отдела технического контроля и военной приемки, руководители завода.

К закрепленным на стенде броневым плитам подошел оператор, насыпал на свариваемую поверхность флюс, не торопясь, выровнял его, опустил сварочную проволоку и включил ток...

Всех удивило, что работает он без очков, что пет характерных для электросварки брызг и ярких сполохов. Все происходило тихо, лишь слышалось легкое потрескивание и бугрился позади проволоки спекающийся флюс.

Непривычно быстро — намного быстрее, чем это делал сварщик, оператор закончил работу, смахнул щеткой флюс, и мы увидели гладкий сверкающий шов, полностью заполнивший просвет между свариваемыми деталями.

Все молчали. Затем раздались возгласы военпредов и контролеров:

— Посмотрим, как поведет себя этот красавчик под обстрелом. Надо его хорошенько обстрелять.

Сварили еще две плиты и отправили на полигон.

Вскоре оттуда позвонили. Военпред сообщил, что бил в упор из орудия, броню разрушил всю начисто, а швы не поддались.

Это была победа ученого и его института. Она открывала Для нас возможность без нужного количества высококвалифицированных сварщиков выйти, в случае надобности, на уровень мобилизационного плана. В то время мы, конечно, не знали о том, что через несколько месяцев война сведет нас с Евгением Оскаровичем Патоном и его сотрудниками на далеком Урале и что совместными силами нам удастся освоить автоматическую сварку всего корпуса, да еще на конвейере.

В июне 1941 года меня вызвали на расширенное заседание коллегии наркомата. Заседание, обсудившее итоги выполнения плана первого полугодия, закончило работу в субботу вечером. А на следующий день, 22 июня, покупая билет на поезд в кассе гостиницы «Метрополь», я услышал по радио голос В. М. Молотова, говорившего о вероломном нападении гитлеровской Германии на нашу страну и о начале войны.

Тут же я позвонил в наркомат и узнал, что В. А. Малышев собирает не успевших уехать директоров танковых заводов.

Вячеслав Александрович, порекомендовав нам немедленно отправляться на свои заводы, предельно четко сформулировал ближайшие задачи каждому из нас. Мне было приказано: прекратить модернизацию Т-34, к которой мы приступили, свернуть выпуск всей гражданской продукции, приступить к выполнению мобилизационного плана, быть готовыми оказать помощь заводам, которые будут переключены на выпуск танков Т-34.

В понедельник утром я прибыл на завод. В городе проходили учения по противовоздушной обороне. На заводе было объявлено казарменное положение. Управление заводом и связь были сосредоточены на командном пункте, оборудованном под бытовками чугунолитейного цеха.

Несмотря на то, что многие заводчане в первые же дни войны уходили на фронт, и с каждым днем людей оставалось все меньше, завод работал ритмично и задание выполнял. Инженеры и служащие трудились в две одиннадцатичасовые смены с часовым перерывом на обед. В цеха возвратились ветераны, бывшие на пенсии, пришли жены фронтовиков и подростки из ремесленных училищ и школ ФЗО. Ни продолжительный рабочий день, ни затемнение и работа в ночное время, осложнявшие нашу жизнь, не сказывались на производительности труда. Наоборот, она росла изо дня в день.

Когда начались налеты вражеской авиации, мы стали выводить людей из цехов в укрытия. Но рабочие собрания по инициативе коммунистов решили: продолжать работать во время налетов и в укрытия не прятаться, поскольку это отрицательно сказывается па выпуске танков. Партком постановил: во время налетов и бомбежек весь руководящий состав заводоуправления, парткома и завкома профсоюза должен находиться в цехах, среди рабочих.

Я был закреплен за механосборочным цехом и по сигналу тревоги оставлял все дела и отправлялся туда. Гремели выстрелы зениток, слышались разрывы бомб, но рабочие, мастера, все цеховые службы находились на своих местах и спокойно продолжали делать свое дело.

На завод пришел приказ: передать техническую документацию по танку Т-34 заводам — Сталинградскому тракторному и горьковскому «Красное Сормово». В тот же день дубликаты синек, калек, чертежей были отправлены самолетами в Горький и Сталинград. Туда же отправились бригады конструкторов и технологов для оказания помощи в освоении производства. Вскоре был откомандирован в Челябинск и наш главный инженер С. Н. Махонин. Ему предстояло участвовать в развертывании на ЧТЗ производства тяжелых танков КВ, а затем и Т-34.

До начала Великой Отечественной войны было выпущено всего 1225 «тридцатьчетверок», и они еще плохо были освоены армией. Мы понимали это и посылали на фронт вместе с танками своих специалистов. Бригада в составе высококвалифицированных водителей-испытателей Н. П. Радутного, В. Т. Панасовского, Ф. В. Захарченко и С. Я. Королькова участвовала в боях. За образцовое выполнение заданий командования все они были удостоены высоких государственных наград. По возвращении на завод наши специалисты докладывали о поведении танков, о выявленных дефектах и недостатках. Конструкторы принимали срочные меры для их устранения, постоянно работали над улучшением боевых и технических качеств машин.

С фронта приходили радовавшие нас сообщения о том, что Т-34 превосходит по всем характеристикам вражеские танки, что немецкие Т-II, Т-III и Т-IV наша пушка пробивает чуть ли не насквозь, в то время как «тридцатьчетверка» оказывалась почти неуязвимой. Новый советский танк, имевший мощный дизель-мотор, надежную броню, сокрушительный выстрел и прекрасную проходимость, был полной неожиданностью для западных стратегов и конструкторов.

С каждым месяцем выпуск боевых машин увеличивался. Все работали с энтузиазмом, все понимали: армии нужны танки, много танков, и делали все необходимое, чтобы армия их получала.

Между тем фронт приближался к Харькову. Началась эвакуация завода. Составленный нами план эвакуации осуществлялся четко и организованно.

С первыми эшелонами было отправлено большое количество конструкторов, а также самое ценное новое оборудование танковых цехов, уникальные станки инструментальных и штамповочных цехов. Мы решили: если в самом начале пошлем туда конструкторов, технологов, а также сложные станки, то тем самым лучше подготовимся к приему и размещению остального оборудования и организации производства. Это полностью себя оправдало.

Вместе с оборудованием ехали рабочие, специалисты и их семьи. В каждом эшелоне имелся вагон с продовольствием, печурки и запасы дров — путь предстоял долгий, а наступила уже глубокая осень.

Несмотря на начавшуюся эвакуацию, завод в Харькове продолжал работать. Даже в октябре выпуск танков снизился ненамного. Кроме того, завод ремонтировал танки, поступавшие с фронта.

В середине октября ушел сорок первый эшелон, после чего были подорваны пути, и последние 120 человек на автомобилях и тягачах покинули завод. Там остались военные, которые вывели из строя мартены, вагранки, электростанцию, крановое хозяйство.

В Нижний Тагил я прибыл ночью. Над городом висело огромное зарево, и странным казалось, что это не бомбежка, а просто металлургический завод сливает в отвал доменный шлак. Предприятие, которое приняло нас — Уралвагонзавод, один из первенцев второй пятилетки — имело большое количество площадей, квалифицированный коллектив рабочих и сравнительно хороший жилой поселок. Но, естественно, для эвакуированных приходилось срочно строить бараки, землянки. В это время уже стояла очень суровая уральская зима.

Все прибывавшие рабочие, бригадиры, мастера, не заходя в поселок, сразу отправлялись на завод и включались в работу по монтажу оборудования.

Утром, навестив семьи, мы с С. А. Скачковым были уже на заводе. Везде люди трудились, разгружая прибывавшие эшелоны, устанавливая станки и другое оборудование, подводя к ним питание, воду, воздух. Все делалось с таким расчетом, чтобы обеспечить выполнение мобилизационного плана.

Через несколько дней на завод прибыл В. А. Малышев. Собрав командный состав, он поставил перед нами новую задачу: удвоить по сравнению с мобпланом выпуск танков. Для выполнения ее наше предприятие объединялось с Московским станкостроительным заводом имени Серго Орджоникидзе. Нам перебрасывали часть оборудования заводов «Красный пролетарий», «Стальконструкция», «Станколит», а также рабочих, технологов, специалистов. Приехали также специалисты Южного металлургического завода. Все это были люди, знающие свое дело.

Оборудование пришлось переставить по-новому, исходя из новых требований.

Через два месяца после прекращения выпуска в Харькове Уральский танковый завод № 183 имени Коминтерна — так нас теперь называли — отправил на фронт первый транспорт с двадцатью пятью «тридцатьчетверками».

Первое время нам не хватало своих корпусов и башен, и часть их для выполнения программы мы получили с Уралмашзавода. Но уже вскоре мы отказались от этой помощи, обеспечив себя полностью всеми узлами танка. В решении этой задачи нам очень помог коллектив Института электросварки Академии наук УССР, содружество с которым началось еще до войны.

В те годы новаторство, инициатива были массовым явлением. Не погрешу против истины, если скажу, что не было на заводе цеха, участка, где бы не внедрялись новые методы труда, не повышалась эффективность производства. Не было операции, где бы не проявляла себя рабочая сметка. Многие рабочие и целые коллективы подавали пример настоящего трудового героизма, выполняя нормы па 200, 300, 500, 1000 и больше процентов. Рабочие овладевали несколькими профессиями, брались обслуживать по нескольку станков. Тысячи подростков объединившись в комсомольско-молодежные фронтовые бригады, добивались поразительных результатов.

Работали много, а жили впроголодь — очень туго было с продуктами. Не лучше обстояло дело и с одеждой, обувью. Правительство, несмотря на сложные условия, в которых жила вся страна, находило возможности помогать заводу. В то же время мы сами искали пути для решения этих вопросов своими силами.

По инициативе заместителя директора завода по быту М. С. Ситцевого начали производить из отходов резиновые сапоги и обеспечили ими многих рабочих. Создали цех, который из древесных опилок готовил пищевые дрожжи. Чтобы погасить вспышку дистрофии, стали готовить пихтовый отвар, и каждый рабочий, прежде чем приступить к обеду, выпивал стакан этого горького, но целебного зелья. Весной 1942 года городской комитет партии помог нам получить землю и посевной материал, и заводчане включились в огородную кампанию. Прекрасный уральский картофель уродил на славу и в значительной мере помог решить продовольственную проблему.

Важную роль в наращивании производства танков играли партийный комитет во главе с С. А. Скачковым и его секретари К. Д. Петухов и Н. С. Требесов, заводской комитет профсоюза, который возглавляли А. О. Копычев, И. И. Сусидко, С. И. Фукс, комитет комсомола и его секретари Р. П. Сухотинская, Н. А. Пернач. Вместе с дирекцией они участвовали в планировании работы, организовывали политические кампании, поднимали многотысячный коллектив па борьбу за усиление помощи фронту. Работали дружно и целеустремленно, не считаясь со временем и нередко проводя на заводе многие сутки.

В 1942 году молодежь проявила замечательную инициативу — начала сбор средств на изготовление сверх плана 35 танков. Инициатива эта была поддержана всем коллективом. Вскоре боевые машины были переданы танкистам.

И вдруг мы получаем радостную весть с фронта о том, что танковая часть, скомплектованная из наших сверхплановых танков, участвовала в окружении гитлеровцев у Волги. Нашей радости не было границ.

В 1943 году коллектив завода принял участие в формировании Уральского добровольческого танкового корпуса, дав в это соединение сверхплановые танки. Их мы тоже изготовляли на свои средства. Этот корпус прошел славный боевой путь.

Из года в год программа по выпуску танков увеличивалась. Для ее обеспечения по решению Государственного Комитета Обороны к нам присылали призванных в армию военнослужащих старших возрастов. Эти пожилые люди отличались высокой дисциплинированностью, быстро овладевали профессиями и принесли заводу немалую пользу. Когда мы организовали в заводском поселке детские сады и ясли, коллектив пополнили сотни женщин. Большим подспорьем для завода была школа ФЗО. Ее учащимися был полностью укомплектован цех мелких узлов, который отлично справлялся со своими задачами.

Много сделал для наращивания производства танков наш главный инженер Л. И. Кордунер и возглавляемые им службы. Силами отдела главного технолога значительная часть операций была переведена на поток. Уже к началу 1944 года на заводе работала 141 поточная линия. Большую изобретательность проявили работники цеха приспособлений. С помощью невероятных трансформаций они превращали обыкновенные револьверные станки в многопозиционные полуавтоматы, оснащали токарные станки многорезцовыми головками и тем самым повышали их производительность. Все это значительно облегчало труд рабочих.

Большим организующим началом являлся оргтехплан, который составлялся ежегодно. Он как бы впитывал в себя рабочую инициативу, находки новаторов, рационализаторов и изобретателей, побуждал весь коллектив завода к поиску и использованию резервов, к борьбе за экономию и снижение трудоемкости машины. Благодаря такой работе танк Т-34, выпускаемый нашим заводом, имел самую низкую трудоемкость, был дешевле аналогичных машин, производившихся на других предприятиях.

В те годы все мы жили заботами о неуклонном росте выпуска танков, сообщениями с фронта. ...На рассвете 9 мая 1945 года меня вызвал по ВЧ нарком В. А. Малышев. Он сообщил, что сегодня состоится подписание акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и предложил объявить этот день выходным.

— Выдайте труженикам завода все, что у вас есть в запасе, чтобы они могли встретить праздник, как подобает победителям, — посоветовал нарком.

А 26 мая с конвейера сошел танк под номером 35 ООО. Эту историческую машину было решено поставить на постамент у проходной завода в память о трудовом подвиге нашего коллектива в годы Великой Отечественной войны.

Тридцать лет простоял этот танк, а затем возникла необходимость передвинуть его на новую площадку. Мотор завелся сразу, и танк своим ходом перешел на подготовленный для него новый постамент. Ни годы, ни уральские морозы, вьюги, ни летний зной оказались не властны над замечательной машиной.

Смотрю на танки, вижу лица своих товарищей, с которыми столько сделано, столько пережито. Замечательный коллектив рабочих, инженеров, технологов трудился на заводе, высочайшей квалификацией и стойкостью — иного слова не подберу — отличались командиры производства — В. П. Горбунов, Д. Л. Менихес, И. К. Каплепко, Д. И. Апатов, И. Н. Старковский, Н. А. Соболь, В. О. Морозов, М. И. Сойбельман, Е. Г. Смородинский, Ф. Ф. Зельвянский, Л. Д. Веретеиик, Г. Я. Кобзан, М. А. Голубев, С. Я. Гуревич, М. Б. Свердиол, И. В. Окунев, Е. И. Юдин, В. И. Демченко, А. М. Файнгольц...

Родина высоко оценила труд заводского коллектива. 38 месяцев подряд Уральскому танковому заводу № 183 имени Коминтерна присуждалось переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. Четыре ордена украсили заводское знамя в годы войны, орденом Ленина отмечен труд наших конструкторов. Государственные награды вручены тысячам рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Лауреатами Государственных премий Союза ССР стали конструкторы М. И. Кошкин, (посмертно), А. А. Морозов, Н. А. Кучеренко, М. И. Таршинов, Я. И. Баран, Б. А. Черняк, главный инженер Л. И. Кордунер, главный технолог М. Э. Кац, инженеры И. И. Атопов, Н. Д. Портной, Р. И. Гроссман, Н. И. Проскуряков, сотрудник Института электросварки АН УССР П. И. Севбо.

Главному конструктору А. А. Морозову, директору Института электросварки Е. О. Патону и автору этих строк было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.

Пройдут многие годы, новые поколения людей будут вступать в жизнь, но никогда не померкнет в памяти народной трудовой подвиг советских танкостроителей, которые не щадили себя, обеспечивая фронт лучшими в мире танками и в нужном количестве. Во имя Родины. Во имя Победы.

Назад | Дальше

Содержание